Эрвен как-то написала для меня драббл про, эээ, одного из героев «отверженных»))

Они вбежали в собор смеясь. Она остановилась, немного задыхаясь, он любовался её милым нежным профилем на фоне серого камня. Её белая ладонь, полускрытая в лазурной пене кружева, опиралась о лакированное дерево лавки.
- Фу, тут пылью пахнет, - сказал Шарль, прижимая к носу платок.
читать дальше
- Так наполним это затхлое место благоуханием, - вновь засмеялась она.
Рука об руку они шли по огромному каменному собору, рассматривая резьбу, до головокружения всматриваясь в высоту сводов.
- Подавляющая бесчеловечность, - немного нервно усмехнулась она, - так и слышу стенания грешников.
Он молча сжал её руку, немного отодвигая кружево. Эта хрупкость её руки, чья белизна мгновение назад так поразила его, внезапно заставила Шарля испытать одновременно дрожь страха и желания. Он привлёк её к себе, нежно приподнял её лицо и поцеловал горячие губы.
Они очнулись от сладкого забвения минуту спустя, оба дрожали, оба запутались в благоуханных складках ткани одежд друг друга.
- Пойдём отсюда, - выдохнул он, прижимаясь к её шее, безумно желая увлечь её на ближайшую лавку, чтобы это забытое Богом и Дьяволом место наконец-то стало живым.
- Погоди, - прошептала она. – Пойдём к алтарю.
И они побежали. Она держала правой рукой руку мужа, а левой – пышные юбки.
Возле высокого алтаря под распятием они остановились. Она смотрела наверх, на крест и фигуру страдальца. Он не мог отвести глаз от её лица, обрамлённого локонами, выбившимися из высокой причёски.
- Смотри, - сказала она, - ему грустно, я думаю.
- Почему же, - возразил Шарль и снова прижал к лицу надушенный платок, - ему тут самое место.
- Любите друг друга – разве не он сказал? – она выпустила его руку и, медленно протянув её к подножию распятия, коснулась ног Христа.
- Что же, тогда его обманули, - пожал плечами Шарль. Но вдруг ему до смешного захотелось прибавить что-то к своим словам. Что-то ободряющее – не её, но того, на кресте.
- Скажи ему что-нибудь, - попросила она, как будто услышала, о чём он думает.
- Пусть, - засмеялся он, глядя ей в глаза. - Что?
- О любви, - улыбнулась она, - скажи, прошу. У нас её так много. Хватит, чтобы заполнить этот страшный собор до верхнего шпиля.
- Пусть, - повторил он, всё ещё не отводя взгляда, но где-то на границе зрения видя ноги распятого, - преступник раскается и не убьёт.
- Ещё, - попросила она, сжимая его руку.
- Пусть, - продолжил он, чувствуя, как кровь приливает к лицу, - сердце бесчеловечного законника смягчится к преступнику.
- Да, - согласилась она.
- Пусть, - и волнение захлестнуло его, мешая говорить, - бунтарь, отдавший себя борьбе за свободу, узнает любовь к человеку.
Она рассмеялась и обняла его, а он ответил ей на объятие, глядя через её плечо на склонённое лицо одинокого мечтателя, когда-то решившего, что людям надо бы любить друг друга.
Юные супруги Мириэль вернулись к своей карете бегом. И тут же забыли о причуде в соборе.